Александр ВИН - Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz
На что Борис ответил с решительным отвращением.
– Я больше не пью…
– Тогда в молочном по пути возьмём тебе литровочку кефира. По коням!
Внезапное возбуждение командира не прошло незамеченным для его войска. На правах младшего друга и проверенного соратника Бориска поинтересовался.
– А зачем ты всё про эту доярку спрашиваешь-то? Она же тебе совсем незнакомая. Ты что, и это убийство берёшься ещё расследовать?!
– Не совсем так, дружок, не совсем….
Глаза Глеба Никитина горели непривычным огнём.
– Глубокой осенью, когда солнечный морозец будет пощипывать нам носики и ушки, мы с моим Сашкой прилетим в тебе гости, чтобы немного позаниматься в этих краях весьма интересным делом. А потом, если я в этой жизни хоть что-то правильно понимаю, мы все вместе будем строить дом…
– Особняк? Тебе?!
– Дом для старых одиноких моряков. Последний причал, тихую гавань для усталых неудачников, для обиженных и больных мореманов. И назовём его «Дом Фиджи»! Нет, лучше «Серебряный дом», точно!
Запутавшись в ощущениях и сменах настроения Глеба, Бориска вякал скорее по инерции.
– Почему серебряный, а не золотой?
– Потому что есть на свете такая замечательная страна – Аргентина… Аргентум. Серебро.
– А деньги где взять на такой дом? Ты, что ли, будешь из своих средств финансировать или опять какую-нибудь программу под этот проект замутишь?
– Своей смертью Виктор Никифорыч Усманцев дал нам возможность самим отыскать средства на его мечту. Он так хотел ещё раз побывать в Аргентине…
Капитан Глеб Никитин на секунду замолк и потом внезапно очнулся.
– Всё, хорош! Господа мечтальщики на некоторое время объявляют антракт. Нас очень ждут, а мы ведь с тобой джентльмены и не должны никогда опаздывать!
Перед стеклянными полотнищами выхода из аэропорта Глеб притормозил, придержал руками чуть не ткнувшегося носом в прозрачную дверь Бориску.
– Последний сложный вопрос на сегодня, сэр. Успокой мой измученный догадками разум: скажи, пожалуйста, кто всё-таки рассказал тебе, что я принял решение вести группу? Как ты узнал, что я буду в тот вечер, перед выходом, заниматься документами в конторе, в Доме быта? Можешь ли ты теперь раскрыть передо мной этот ужасный секрет?
– Теперь можно.
Бориска сокрушённо вздохнул, решаясь на разглашение окончательно.
– В тот понедельник папа стриг одного своего знакомого офицера, из особого отдела, они всё время в шахматы с ним играют…. Ну того, капитан-лейтенанта, что в бане наши вещи упаковывал и в лес к нам приезжал. Они говорили при мне про Виктора Никифоровича, про его смерть. Этот офицер восхищался твоим поведением, рассказывал папе, как ты полицейских в их отделении сильно ругал. Папа спросил у него, где ты сейчас, ну, тогда, в тот вечер, находишься. Капитан-лейтенант рассказал, а я подслушал.… Все просто.
И опять Глеб Никитин захохотал, на этот раз совершенно свободно и счастливо.
– Адмирал Шилов ещё не раз вздрогнет, постепенно узнавая о твоих грядущих подвигах!
На выходе к Глебу жадной толпой бросились таксисты.
– Такси! Такси до города! Недорого!
Не останавливаясь, он поначалу буркнул на ходу.
– Вы мне льстите, господа! Но, впрочем…. Мы ведь спешим, дорогой?
Первую бутылку «Мартини Асти» Сашка грохнул о киль шлюпки уже ближе к вечеру.
…Сначала была радость встречи и продолжение прерванной работы.
Их с Бориской приняли с улыбками и поцелуями, но радостные крики на просторном пустынном берегу стихли быстро и ребята без лишних слов взялись за привычные дела.
Сашка ловко и уверенно орудовал длинной сосновой жердью как рычагом, постепенно переваливая широкую тушу деревянной шлюпки через последний высокий брус.
Оператор Мишаня с тщательностью управлял видеокамерами, постоянно поглядывая на два монитора под большим зонтиком.
…Сухие брёвна перестали ужасно скрипеть.
Славная мальчишеская улыбка Сашки была адресована им всем: отцу, Ализе, толстяку-оператору, Бориске.
Без слов Глеб махнул ему рукой в ответ: «Давай…!»
Всем телом Сашка навалился на рычаг.
Немного неуверенно покачавшись на самом верху громоздкой конструкции, собранной из выброшенных на берег брёвен, связанных толстыми верёвками жердей и палок, шлюпка рухнула вниз, на деревянные рельсы, ведущие от мокрого песка в глубину, с писком и грохотом коротких чурбаков промчалась до воды и мощным тупым форштевнем врезалась в прозрачный прибой, подняв целую кучу бестолковых брызг…
– Ур-ра!
Теперь уже они орали безо всякой опаски, зная, что Мишаня вовремя выключил всю аппаратуру.
– Тащи вторую бутылку!
Стол в сосновой тени был накрыт заранее. Компания не имела на этот случай каких-то особых предрассудков, отдельные её представители были даже несколько по-хорошему нагловаты и беззаботны.
Холодное шампанское на солнечном берегу – и ведь он знал, что всё обязательно закончится именно этим!
Звонко смеясь, Ализе трогала ложечкой своё мороженое.
Бориска смущался новых друзей, но был при этом чертовски обаятелен и галантен.
– Ну и как вы там, погуляли?
Сашка с интересом посмотрел на отца. Последние дни они видели друг друга считанные минуты, и поэтому Глеб ещё не успел рассказать ему обо всём.
– Да так, дебошей особенных себе не позволяли.… Давай-ка мы с тобой, уважаемый Робинзон, выпьем коньячку…
Подняв выгоревшие светлые брови, Сашка забавно удивился.
– Когда это мы с тобой коньяк-то в последний раз пили?!
– Когда наш Пэл умер.
– А-а…
Не особо спеша по жаркому песку, капитан Глеб вернулся от палаток со своим рюкзаком.
– Смотри.
На ладони, которую он протягивал к сыну, стояла чёрная деревянная собачка – фигурка забавного ньюфаундленда.
– Помнишь?
– А то! И ты её до сих пор с собой везде таскаешь?! Зачем?
Глеб усмехнулся, качнул плечом.
– А чего он у тебя склеен? Упал, что ли? – мальчишка повертел в руках деревянного Пэла.
– Да так, это совсем другая история. Об этом рассказывать долго. Не сейчас, как нибудь потом…, в другой раз.
– Тебе больно?
Прохладными пальчиками Ализе тронула его перебинтованное плечо.
– Нет. Сейчас уже нет.
Потом, когда лето уже совсем закончилось и гулкие капли дождя всё чаще и чаще тревожили деревянные крыши поселковых домов, капитан Глеб Никитин ещё не раз вспоминал славных мальчишек.
Стоя возле утреннего окна, очарованный мягкой и надёжной тишиной своего уютного кабинета, он безмолвно повторял и повторял, утешая боль сердца:
– …Только от отцов зависит, какие – смешные или страшные – игры достанутся в жизни их сыновьям.
